Выпускник режиссёрского факультета ГИТИСа Иван Чумаченко представит дипломный спектакль «Недоросль» в Новомосковском драматическом театре

«Не хочу учиться, а хочу жениться!» – знаменитая фраза Митрофанушки из комедии «Недоросль» Фонвизина 24 апреля по-новому прозвучит в Новомосковском драматическом театре. Спектакль поставил выпускник Мастерской Леонида Хейфеца Иван Чумаченко. Постановка дипломного спектакля стала возможной благодаря Фонду поддержки и развития театрального образования ГИТИС. В этом году мы впервые начали поддерживать спектакли наших выпускников – постановка Чумаченко уже вторая. Молодой режиссёр обещает совершенно новое, ни на что не похожее прочтение классики. Об этом Иван рассказал в интервью «Новомосковской правде».

— Иван, пьеса «Недоросль» написана почти четверть тысячелетия назад, насколько трудно браться за такую пьесу сегодня?

— Предложение, которое мне сделал худрук основной тульской сцены – поставить «Недоросль», меня сначала испугало, но в то же время меня сильно заинтересовало, потому что название-то хорошее! Саму пьесу даже читать сложно. Я, наверное, раза с пятого смог её дочитать и без какого-либо удовольствия: настолько старый язык, который фактически забыт, неактуален сейчас. И проблемы, которые там подняты, на первый взгляд, тоже раритетные. Но потом, когда начинаешь разбираться с пьесой, понимаешь, что современные дети – это тоже Митрофанушки, которые не хотят учиться, не хотят, кстати, и жениться, а хотят только гулять, развлекаться – им ничего не надо! Пример: у меня есть младшая сестра, ей 12 лет, а её познания в некоторых сферах школьной программы не могут меня не удручать, потому что я до 9-го класса вообще шел на золотую медаль и читал всё.

Начал разбираться с пьесой и понял, что моя сестра – это Митрофан, который 99% времени проводит в Тик-Токе, в каких-то видео, снимает какие-то клипы, а потом у неё начинается какая-нибудь «засада» в математике на уровне Х +13 = 27, и начинаются слезы…

Поэтому, так или иначе, тема становится актуальной. Вопрос только, как это всё сегодня преподносить: если оставить текст в том варианте, который написан Фонвизиным, – это суицид! Суицид для артистов – это элементарно невозможно выучить. Суицид для зрителя, потому что это невозможно слушать: я ходил в Малый театр, где спектакль шел 3 часа 30 минут, и это было очень тяжело.

— Чем же отличается Ваш «Недоросль» от классической постановки?

— Первое, что пришлось делать, – это пьесу сократить. Я сократил её практически в 2 раза. И поскольку я являюсь представителем все-таки молодого поколения, у меня так или иначе развито – и я это очень люблю – клиповое мышление (восприятие мира через короткие яркие образы – прим. авт.), то есть, когда я сразу уже все понимаю, и мне надо это видеть дальше. И я попробовал сделать спектакль максимально динамичным и легким. То есть весь фонвизинский, грубо говоря, пафос, который там заложен, я попробовал «счистить». Ну а что получилось, узнаем на премьере…

— Но авторский текст остался?

— Весь текст авторский, я ничего там не менял. Только чуть-чуть добавил «вноску» – одно действующее лицо, которого у Фонвизина нет. Мне оно понадобилось, поэтому ему пришлось написать текст. При этом осталось и «государи мои», и «милости просим» и т.д. – всё есть. Артисты разговаривают так, но при этом у меня вся история начинается в ХХI веке и, несмотря на это, текст укладывается в общую концепцию. То есть это спектакль, который начинается сейчас, в наше время, а заканчивается во времена Фонвизина.

— Это облегчает восприятие пьесы современным зрителем?

— Я сужу по себе. Если бы я был в 7 классе, пришел в театр, открылся занавес, и первое, что я увидел, – исторические костюмы и парики конца 18 века – мне бы дальше было уже по барабану, что происходит: я бы начал спать, открыл телефон и т.д. Поэтому, так или иначе, приходится начинать с чего-то современного. И от него уже можно попробовать идти в глубь времени, если зритель «попался на крючок» и ему стало интересно.

— Соответственно и костюмы?

— Костюмы двух эпох. Изначально предполагалось вообще трех, но это не сложилось ни по действию, ни по физическим возможностям – у артистов нет времени так часто переодеваться.

— Интересно у вас строится спектакль…

— В итоге вся история строится у меня из нескольких слоев. Один, по моим ощущениям, как бы прописан специально для школьников, которые изучают «Недоросль» по программе литературы; и есть второй, который «сделан» для родителей, для взрослых. Для школьников там вложена одна история, которую я транслирую на протяжении всего спектакля, как раз за счет введенного, «бонусного», персонажа, которого не было у Фонвизина. Кстати, имени у него нет, есть только профессия. Не скажу, какая, пусть будет интрига! А история для взрослых, прописанная автором, строится для меня вокруг главной героини – Простаковой. И я понимаю, что это комедия, я её и делаю как комедию. Но, нас учат, что в любой комедии надо найти место поплакать, а в любой драме – место посмеяться. И хочется надеяться, что по итогу спектакля люди будут уходить с пониманием, насколько порой страшны бывают материнская любовь и всепрощение. То есть я ставлю спектакль о том, как Простакова буквально своими руками погубила весь дом. Однако у меня Простакова – не мегера, носящаяся по дому, избивающая людей, но все равно, та, о которой писал Пушкин, – осталась одна у разбитого корыта.

Хочется верить, что спектакль заставит всех о чем-то задуматься. Оценивать его качество без зрителя нельзя, поэтому ждем зрителей всех возрастов и будем надеяться, что им все понравится.

Источник: «Новомосковская правда»