Выпускник ГИТИСа Дмитрий Дюжев рассказал о своём педагоге по танцу в ГИТИСе

В интервью «Теленеделе» выпускник Мастерской Марка Захарова Дмитрий Дюжев рассказал о том, как опыт, полученный в ГИТИСе помогает ему в шоу «Танцы со звездами».

— Дмитрий, весьма неожиданно было увидеть вас в танцевальном шоу. Почему вдруг решили выйти на танцпол?

— В течение 12 сезонов я регулярно получал предложения поучаствовать, но судьба никак не сводила меня по графику с этим проектом. Я понимал, что нужно будет круглосуточно заниматься хореографией, чтобы достойно участвовать в танцевальном шоу. В танцах задействованы те мышцы, которыми мы не пользуемся, как драматические артисты. И я понимал, в чем будет сложность и тяжесть жизни в период съемок. В прошлом же году я находился в домашнем режиме по причине пандемии и мечтал, чтобы судьба подарила мне какую-то возможность для изучения своего тела и своих возможностей, которых я еще не знаю. Находясь в самоизоляции и ограничении движения очень сложно самому придумать какую-то мотивацию, чтобы с утра до вечера заниматься хореографией. Как уже сказал, я стал поклонником «Танцев со звездами» и смотрел шоу на протяжении нескольких сезонов. В начале пандемии посмотрел 11-й сезон, который выиграл Иван Стебунов, и остался в полном восторге. Красота кадра, световое насыщение, как поставлен каждый номер, и то, какой высокий уровень показывали мои коллеги, которых я даже представить не мог в этом качестве. Все это меня вдохновило и во мне зародилось огромное желание изучить себя и попробовать научиться языку тела. Так что приглашение в 12-й сезон «Танцев со звездами» стало для меня настоящим подарком судьбы. Могу сказать, что это совсем другое мироощущение, ведь внутри танца открывается новая драматургия жизни.

— В институте танцы были среди ваших любимых дисциплин?

— Безусловно. Я учился в ГИТИСе на курсе Марка Анатольевича Захарова, а преподавала у нас Светлана Владимировна Воскресенская — талантливейший педагог и постановщик танцев в «Ленкоме». По большому счету, нас, студентов, готовили в массовку «Ленкома», так что мы должны были уметь хорошо петь и танцевать. Светлана Владимировна была очень строгой, требовательной, у нее невозможно было не выполнить движения на все сто, или не дай бог, пропустить урок. О лени я вообще молчу, потому что таких учеников она не терпела и не пускала в хореографический зал. Даже если ты выполнял упражнение процентов на восемьдесят, Светлана Владимировна сильно ругалась, и требовала выполнить на отлично, здесь и сейчас. Эта дисциплина, безусловно, дала мне стержень в дальнейшей профессиональной жизни, хоть я и не стал профессиональным танцовщиком, и больше танцевальной практики у меня не было.

— Какие у вас первые впечатления, как у дебютанта? Волнуетесь сильно перед выступлениями?

— Первые уроки мне давала моя партнерша Мария Смольникова, и потом к нам подключился хореограф Николай Пантюхин. С ними я начал свои первые шаги в бальных танцах, которые мне были практически незнакомы. Во мне уже было заронено зерно мечты — когда-нибудь выйти на профессиональный паркет и от начала до конца, не теряя самообладания, выдержки, умения найти каждый выверт, в какой-то момент отпустить себя и прожить это маленькое произведение хореографического искусства, чувственной драматургии пары. Но когда начались первые уроки, я понял, что эта мечта очень далека от меня. (Смеется.) Когда хореограф показал мне будущий танец, я не поверил, что смогу все это исполнить, потому что чувствовал себя, как слон в посудной лавке. А первый танец нам достался из классической программы — квикстеп (быстрый шаг). Вся сложность танца в том, что партнеры находятся в контакте «тело в тело» и двигаются все время на полупальцах и в прыжках. Если партнеры теряют контакт между собой и между ними появляется расстояние хоть в пять сантиметров, это считается профессиональной ошибкой. Для меня сложность была в контакте с незнакомым человеком, которого я видел впервые в жизни. Но у нас перед первым эфиром было три недели, и за это время мы успели очень подробно и четко, через упражнения, пройти сложность этого контакта. У нас все получилось, в первом танце я не допустил ни одной ошибки. Я страшно переживал, потому что на прогоне отпустил себя, попробовал пойти по эмоциональному ряду хореографического рисунка, но в какой-то момент перепутал ногу, и далее перепутались все движения. Мы вынуждены были остановиться, потому что я не смог впрыгнуть в тот рисунок, в котором ошибся. Мы остановились, и нам сразу сказали: «Ребята, если так произойдет на эфире, вам сразу скажут «Спасибо, до свидания!». Так что, скажу вам, волнения на танцполе намного больше, чем на съемочной площадке. Порой я даже дышать забываю, настолько все волнительно.

— На первой программе вы признались, что похудели за время тренировок на пять килограммов. Это была ваша инициатива или вам такую задачу поставили?

— Нет-нет, никто меня худеть не заставлял. Я был в своем привычном весе 94-95 килограммов, а в процессе тренировок вдруг с удивлением обнаружил, что стал весить 88. (Смеется.) Тренировки идут ежедневно, порой по 5-6 часов. На этом вес пока остановился, но на втором танце пасадобль (испанский танец тореадоров) открылась новая сложность. Драматургия танца происходит в укрощении партнерши, и здесь работают совершенно другие мышцы. Те, что я выучил за три недели, мне совсем не пригодились в пасадобле. И за неделю мне пришлось узнать свои новые мышцы, ведь в этом латиноамериканском танце таз танцора всегда должен быть впереди пальцев ног и плеч. То есть всегда выгнутая назад позиция, в которой нужно постоянно двигаться в быстром темпе, что было невероятно сложно. Пасадобль считается самым сложным в программе бальных танцев и его учат самым последним в хореографической школе. Для него нужно иметь суперподготовленное тело. Я совершил над собой невероятное усилие, чтобы какое есть свое тело вытянуть в струну, выгнуться и каждую долю секунды держать в максимальном напряжении, от кончиков пальцев рук до кончиков пальцев ног.

— Вы по-прежнему настроены дойти до финала?

— Энтузиазм пока все тот же, с которым я входил в проект, но тело мое сильно изменилось. Сейчас после месяца ежедневных тренировок — это как сборы у спортсменов, я уже работаю на терпение, выносливость и сопротивление. Учитывая, какие сложные танцы достались нашей паре с самого начала. Утром понедельника — после выступления, мне кажется, что я просто не встану с кровати, так болит все тело. У нас пока весьма низкие оценки, несмотря на то, что мы выполняем все четко, честно, в ритм, как от нас того требует наш хореограф. С этим проектом появилось новое ощущение себя, когда все очень сильно болит, и возможно, в чем-то самочувствие даже хуже того, что было в карантинный период, как бы я ни занимался дома йогой. Пусть я еле хожу, но при этом сознание работает и продолжает стимулировать тело на то, чтобы максимально выразить внутреннюю драматургию каждого танца. Поэтому мне приходится экономить себя энергетически на каждой минуте быта. Но жюри, кстати, всегда правы, спасибо им за строгость. Есть духовная мудрость: кто хвалит, тот ворует, а кто ругает — тот награждает.

— С какими еще сложностями столкнулись?

— Вообще главная сложность участия в бальных танцах мужчин-непрофессионалов в том, что вся философия этих танцев строится на мужчине. Мужчина в бальных танцах движется визуально меньше чем женщина. Женщину мы видим очень ярко, она постоянно крутится, выгибается, то к нему, то от него, то вокруг него. Но на самом деле, все это делает с ней мужчина, он дает ей все импульсы в ладони. И научиться этому за месяц невозможно. Годы проходят, пока мальчики начинают девочек импульсивно ладонью направлять. И давать импульс такой силы, с которой она будет выполнять движения. Если недодаешь — она не докручивает, если передавил — партнерша не успеет остановиться вовремя. Так что вся ответственность ложится на мужчину. Когда я пришел в проект, то в разговоре с хореографом выразил свое сочувствие коллегам-актрисам — Кате Шпице, Кате Гусевой, Янине Студилиной, насколько же им сложнее выполнять движения. И как повезло мужчинам, у которых больше статики. И в этот момент хореограф раскрыл мне всю тайну! Что на самом деле все это делают не женщины, и им не сложнее: «Сложнее будет тебе, который, не умея еще ничего, должен направить, дать движение, импульс. А все остальное будет уже последствием того, что ты дал партнерше. У актрис будут мальчики-профессионалы, которые все это умеют. А вот тебе профессионально повести танцовщицу — это из грани фантастики!»

— Но вам досталась прекрасная партнерша!

— Да, я счастлив, что мне досталась именно Маша, не будь ее, вообще не уверен, справился ли бы я... Маша очень быстро перестраивается, она, безусловно, мне помогает и держится самостоятельно, показывая моменты, где нужно вести и направлять: «Вот здесь ты мне нужен! Вот здесь меня тяни, а здесь лови!». Каждый шаг у нас идет практически как под диктовку, которую я запоминаю, и в какой-то момент во мне это уже интуитивно начинает происходить. Я словно учусь управлению сложной техникой, что можно сравнить с летчиком и истребителем. Мне это ощущение знакомо, ведь я действительно управлял самолетом ЯК-7 1956 года на съемках сцен воздушного боя в фильме «Истребители». Мне давал такую возможность первый пилот, который находился впереди меня. Он отпускал левую руку с гашетки газа, правую руку с вертикального руля, и позволял мне управлять самолетом. Так же и в танцах у меня работают левая и права руки, и нет возможности сделать резкого неконтролируемого движения, каждая доля секунды под контролем.

— Свой первый танец вы посвятили теме счастья и тому, что оно всегда рядом, — просто открой глаза! А что для вас самого сегодня счастья? Что вас радует, что вдохновляет?

— В данный момент это ощущение себя в профессии, и в хореографии по 5-6 часов в день. Я от всего отказываюсь, и только в те редкие минуты, когда переезжаю из репетиционного зала в театр на спектакль, я могу посвятить время интервью, как сегодня с вами, или телефонному разговору. Единственное, что я не мог отменить, это мои спектакли в репертуаре МХТ им. Чехова, вся остальная работа на время «Танцев со звездами» поставлена на паузу. А сегодня я абсолютно счастлив еще и потому, что у моего младшего сына Дмитрия день рождения — ему исполнилось шесть лет. Мои мальчики сейчас очень по мне скучают, мы мало видимся, но я очень им благодарен за понимание, терпение и поддержку. И Ваня, и Митя говорят: «Папа, ты молодец! Тренируйся больше, мы с тобой!».

— Как вас поддерживает семья?

— Скажу честно, сначала жена была категорически против моего участия в шоу. Видимо, были опасения и моменты ревности — с кем я буду танцевать, и как это будет?.. Но потом все это ушло, Танечка видит мою круглосуточную работу, если я чем-то занимаюсь, то посвящаю себя этому полностью, не могу делать два дела параллельно. Я даже в интернет в это время перестаю выходить, читать что-либо, чтобы не отвлекаться. Ни о чем больше не думаю, ничем не интересуюсь. Танечка увидела мое горение и стремление и поддержала меня максимально. Она помнит месяцы карантина, когда я как будто бы уже начинал превращаться в старика. Это было как умирание, последняя надежда на то, чтобы достойно дожить это время, где с утра до вечера страшные новости о вирусе и карантине. Было безнадежное, малоподвижное состояние, жена видела, как я угасал без творчества, без сцены. Я пытался себя обмануть, начинал что-то учить, придумывать, но сама пандемическая атмосфера убивала все творчество, превращала в быт. Я засыпал и просыпался обычным бытовым человеком, проживая месяцы, как один бесконечный день сурка. И когда Танечка сейчас увидела мои горящие глаза, как я расцвел, сказала: «Я не представляла, что профессия настолько тебя вдохновляет и может так руководить тобой».

— Сложно находить баланс между домом и работой?

— У меня существует правило, что, выходя из дома, я становлюсь публичным человеком, у которого просят фото и автографы, за которым все время подсматривают, исподтишка снимают на телефон, потому я должен все время контролировать, как я хожу, что отвечаю. Все время такое «Шоу Трумана» под большим глазом. А когда день заканчивается, я возвращаюсь домой, закрываю дверь и здесь я уже человек, который сам себе не принадлежит, а принадлежит жене и двум сыновьям. Я в них растворяюсь, и уже никак не контролирую и не слежу за тем, что происходит вокруг. Тут я настоящий папа и муж.

— В день рождения сына вы с утра на тренировке, а сразу после нее едете в театр, где будете играть в четырехчасовом спектакле Сергея Безрукова по пьесе Островского «Нашла коса на камень». Неужели малыш остался без праздника и подарков?

— Ну что вы! С утра у нас был праздничный завтрак с задуванием свечей на торте. Подарки сын тоже, конечно же, получил. У Мити есть особенные пристрастия в выборе любимых героев и мультфильмов, и согласно его выбору мы с Таней нашли этих самых героев. Митя был счастлив, что именно они пополнили его игрушечную коллекцию. А старший брат сделал подарок своими руками, Ваня нарисовал рисунок, на котором изобразил братишку играющим за компьютером. Ваня очень любит рисовать, и это у него здорово получается. Возможно, этот талант передался ему генетически от мамы — Танечка тоже прекрасно рисует. Ну, а основное торжество по случаю дня рождения Мити пройдет в пятницу, когда к нам придут гости с подарками для именинника. До обеда я буду на тренировке, но вторую часть дня посвящу семье и празднованию дня рождения сына.

— 14 февраля будет 13 лет, как вы с Татьяной женаты. За это время вы не дали ни одного повода для сплетен и слухов. Как вам удается быть такой по-настоящему идеальной семьей?

— Я так боюсь с некоторых пор отвечать на такие вопросы… Когда раньше меня спрашивали «В чем секрет счастливого брака?» я смело отвечал на этот вопрос — в безупречной репутации. То есть ты не выносишь сор из избы, ты не приносишь проблемы домой, ты непредвзято любишь свою вторую половину, ты несешь ответственность за слова, что когда-то произнес перед 150 гостями на твоей свадьбе. Ты когда-то культивировал речь его Святейшества Патриарха Кирилла, который рассказывал, что когда к нему в духовной семинарии приходит послушник получить благословление на брак, он встречно всегда его спрашивал: «Ты хочешь выразить свою готовность понести ответственность за душу этой девушки на всю жизнь? А готов ли ты, не приведи Господь, довести этого человека до конца жизни инвалидом?». На этом вопросе многие послушники ломаются, потому что первая влюбленность обычно не подразумевает последующее развитие этого человека с годами жизни. Мы все меняемся с годами, с нами много всего происходит, что нас ломает, заставляет терпеть, ведь боли с годами только прибавляется, а жизнь веселее и легче не становится. И помощь тут могут оказывать только те нормы, устои, ответственности и долг, которые могут твой стержень сдержать. Не дать ему сломаться, не дать отказаться, не дать сказать любимому человеку плохие слова. Господь нами управляет, не мы этот мир создали и не мы его меняем. Поэтому я боюсь давать какие-то советы, как создать счастливую семью. В нашей семье мы просто дорожим каждым днем, что мы прожили. Это нелегко, непросто, но этот опыт дает иные счастливые ощущения. Когда ты не бросил свою жену, когда не побежал за новой девочкой, которая увлекла тебя молодостью и свежестью. Бывают у людей такие глупые мысли, что новое всегда лучше старого… Терпение и сохранение мира в себе с годами дает свою энергию, свои эмоции, свои чувства. Они не похожи с теми, что были в 20 лет, но они невероятно сильные, уверенные и ощущаемые. Мужчине очень важно быть уверенным в своей семье, в поддержке своих любимых, потому что никто не застрахован от падения. Порой сам ты не встанешь, потому что очень больно. Счастье, когда есть кому подать руку, когда есть кто простит за это падение, улыбнется и скажет: «Все получится. Старайся каждый день, снова и снова. Падение и боль забудутся, ты не сломаешься, не умрешь, а продолжишь нести свет и смысл тем, кому это требуется, благодаря своей семье».

Источник: «Теленеделя»